Темная ночь. Граф стоял на балконе своего старого поместья и задумчиво прихлебывал вино. С тоской он смотрел на заснеженный лес, пытаясь понять, почему так пусто в душе и вокруг. Но он не находил ответа. Луна мягко освещала своим холодным светом верхушки деревьев, отдельные лучики пробивались к земле и ложились таинственными пятнами прохлады. В лесу царила спокойная тишина. Граф потеплее закутался в плед, холодный ветер тихо шумел, пробирался в приоткрытую дверь. Да… он и ветер уже успели свыкнуться друг с  другом, сдружиться. Этот ветер был единственным другом и собеседником графа. В благодарность за сочувствие и понимание, граф иногда позволял ветру гулять под сводами мрачных залов и задувать огоньки заплывших воском свечей. Со странной сосущей пустотой в груди граф медленно спускался по широкой лестнице, поминутно чихая от потревоженной вековой пыли. Подбросив сырые дрова в камин, он тяжело сел в протертое кресло и задумчиво начал раскуривать трубку. Усталый взгляд медленно устремлялся в свой бесконечный путь, сливался с колеблющимися бликами от медленно разгорающегося камина. Он медленно сливался с этой гулкой, темной пустотой. Пытался постичь ее и быть может возвыситься над ней…. Но тут его размышления прервал слабый стук. Граф с надеждой, что вот–вот его одиночество закончится, привстал с кресла, но, немного подумав, устало упал обратно.  Видимо отвалилась черепица с давно не чиненой крыши, вот и померещилось. Но слабый стук повторился. Он, немного поколебавшись, идти или не идти, и все-таки встал и медленно побрел к входной двери. Звук его шагов гулким эхом раздавался в многочисленных пыльных комнатах, освещенных ярким лунным светом, и вылетал через камин в холодное зимнее небо….

    Граф с трудом снял ржавую щеколду с двери, и отскочил от резко распахнувшейся двери. В комнату ворвался холодный, неприветливый ветер, не похожий на тот, спокойный, привычный. На снегу, в смертельном изнеможении сидел какой – то незнакомец. Он был молод, сухощав, лицо бледного мертвенного цвета. В посиневших руках был судорожно зажат заиндевевший гриф гитары. Его глаза, устремленные в пространство перед собой, медленно заволакивались мутной дымкой. Граф задумчиво посмотрел на длинную вытоптанную тропинку, теряющуюся среди вековых деревьев. Она петляла в сторону гор. Он начал было неторопливо набивать трубку, чтобы поразмышлять над этим странным фактом, ведь за горами, насколько он знал, ничего не было, кроме снежной пустыни. Но вот парень шевельнулся и испустил тяжелый стон. Затушив загоревшуюся было трубку, граф торопливо подхватил его под мышки и потащил в дом. Все это время его не покидало странное раздражение, что парень все - таки не умер. Но, ужаснувшись этой гаденькой мысли, он тут же начал думать о другом, более насущном, о том, как поаккуратнее дотащить незваного гостя к камину, не сломав себе шею на лестнице. Спустя довольно продолжительное время, заполненное тихой руганью, грохотом падающих статуй и противным скрипом прогнивших половиц, граф все–таки дотащил гостя до камина и положил его на свое кресло…. Немного побродив по полутемным комнатам, он нашел какое–то старое вино и парочку запыленных фужеров. Он подошел к парню и с интересом посмотрел на гитару. Она видимо когда–то видала лучшие времена…. Облезла местами позолота и гриф чиненый – перечиненный, весь обмотанный растрепанной  лентой. На самой гитаре было нацарапано множество надписей, имен, разнообразных рисунков. Граф протянул, было руку, чтоб взять ее и получше рассмотреть, но рука парня судорожно сжала гитару, да с такой силой, что даже костяшки пальцев побелели. Равнодушно пожав плечами, граф осмотрелся в поисках какого–нибудь дивана или на худой конец стула. И не найдя искомое устроился на полу у камина, опершись спиной о теплую, разогретую огнем стенку камина. Он хлебнул немного вина…и по темной комнате еще долго отдавалось эхо его чиха от налипшей на фужер пыли. Теплая волна поднялась в груди графа и мягко осела в желудке. Его усталый взгляд задумчиво полз по стене, по которой блуждали   огненные блики от затухающего камина…. Он остановился на одной, неприметной картине. На ней была нарисована простая деревенская девушка, которая сидела в стоге сена и плела венок из полевых цветов. С грустной улыбкой на лице граф медленно закрыл глаза, и его дыхание постепенно становилось реже, спокойнее…

      Утро нервно заглянуло в комнату, растолкало незнакомца, и, с недоумением посмотрев на графа, блаженно растянувшегося на каменном полу, полетело дальше. Граф обнимал картину с девушкой и счастливо улыбался сквозь сон. Гость с трудом, кривясь от боли, поднялся с нагретого кресла. С легким недоумением он оглянулся вокруг, и ничего не узнавал. Как он оказался здесь? Но, увидев блаженно посапывающего графа, он тепло улыбнулся, словно что–то вспоминая. Когда–то он тоже был счастлив, и тоже…любил. С приподнятым настроением парень накинул на себя потрепанный плащ и вышел на балкон. Его глазам предстал чудесный вид просыпающегося леса. Снег на деревьях легонько позванивал и сверкал в лучах рассвета. Парень жадно вдохнул полной грудью этот свежий морозный воздух, да… такой день выдается раз за всю жизнь. Только одно его огорчало, правая рука никак не могла отойти после вчерашнего сна. Сна в снегу, когда он был один, и, как ему казалось, никого не было на всем белом свете. Он замерзал… и, ему было все равно. Но сейчас все это было в прошлом. Свет зарождающегося дня разливался в чистом небе, ласково затрагивая облака и пронзая, проглядывающую сквозь них синеву. Весь воздух был наполнен легкой музыкой. Когда ему уже казалось, что он уже понимал мотив этой музыки, как она от него ускользала, весело звеня. Что-то парню мешало ее понять. Внезапно на его лицо упала тень, воспоминания с диким ревом помчались на него и растоптали. Пахнуло сильным холодом. С дрожью в сердце, парень потеплее закутался в плащ и вернулся в гостиную, где тихо посапывал хозяин. Распалив камин, парень сел в кресло. Немного покачавшись в кресле, он подобрал гитару с пола и начал перебирать струны. С музыкой родилась песня. Она лилась из глубин его израненной души и сплеталась со струнами. Он когда-то где-то ее слышал, и она запала ему глубоко в сердце. В песне чувствовалось то сказочное настроение этого места, о котором он когда–то мечтал вместе с Ней….

-«С прекрасной дамой граф разгуливал по парку…» тихо прошептал парень, он улыбнулся, задумчиво глядя в лес, который был виден через распахнутую дверь балкона. Жуткий холод медленно оттаивал в нем.

Граф осторожно открыл глаза и старался не шевелиться, чтоб не нарушить все то очарование музыки  и покоя, которое нахлынуло на него. Граф помнил…. Это, возможно, было самое чудесное время в его жизни….

- «Во тьме виднелись очертанья замка…»

Да… как давно это было…

- «Где у ворот собака грустно завывала…»

Тогда Она его любила…. всем сердцем….

- «Девица графа очень нежно обнимала….»

«Да откуда он все это знает?» Граф с изумлением посмотрел на незнакомца, который все так же тихо перебирал струны гитары. «Вроде я еще не напивался до такой степени, чтобы всем рассказывать о моей личной жизни…»

   Парень заметил шевеление графа и умолк.

-Как себя чувствуешь то? Граф с трудом сел и начал растирать затекшие ноги.

-Спасибо, хорошо…. Парень бережно отложил гитару и помог графу встать.

Поморщившись, граф отстранил его руку, и, кряхтя, встал сам. С минуту он изучал парня.

-Побудешь моим гостем? Играешь хорошо. Заодно отдохнешь, выспишься…. Граф уже улыбался, его вновь переполняла радостная жизненная сила этого утра.

-На одну ночь могу…. Но потом уйду.- Парень усмехнулся, - кстати, так и не представились. Я – Локки, где рожден, точно не помню…. Но считаю себя уроженцем Заснеженной Руси, города…. Черт! И этого не помню! Парень виновато развел руками. – При таком образе жизни чего только не позабудешь…. Граф со все возрастающим интересом посмотрел на Локки, с хрустом потянулся, расправляясь. Он был огромен. Мышцы тугими жилами перевивали все его тело, крепкое, как дуб.  Но, видимо вспомнив, что ему тоже требуется представиться, пробормотал, наморщив лобби загибая пальцы, – Я вот вроде как граф…Э-э урожденный Фарамо, Серый Веттер, старший сын…. Граф подумал, пытаясь вспомнить всю свою родословную, скривился, - Да что сейчас имена да титулы, называй Серым. Ветер что-то шептал ему. С тревогой он посмотрел на Локки.    Граф, не смотря на свою массивность, легко сбежал с лестницы и накинул меховую шубу из шкуры медведя. Локки подумал, что граф вполне мог зарезать медведя сам. А если посмотреть на его широкие плечи, то назревала мысль, что он не зарезал этого, как говорят по-старорусски, бера, а придушил.

 - Ты завтракать как, собираешься? Или решил все–таки отдохнуть аки медведь в зиму? Граф по пути забежал в какую – то светлую комнатку и вынес маленький букетик полевых цветов. Заметив удивление на лице Локки, он пробурчал:

-Вот, выращиваю…для, э-э-э некоторых особых случаев. Лицо графа не дрогнуло ни на секунду.

-Ничего, понимаю. Локки сочувствующе улыбнулся. – Она то хоть тебя любит?

-Не знаю. Граф с напускной беззаботностью запахнул потеплее шубу и вышел во двор.

    Локки поспешно накинул на себя плащ, и со смехом догнал графа.

Они шли, не торопясь через сосновый подлесок, пахло душистой хвоей. Солнце игриво проглядывало через густые кроны сосенок. Трава, покрытая росой, приятно холодила ноги. «Какая тут трава? Еще вчера все снегом тут было завалено. Сколько ж я спал?». Локки посмотрел на графа, он шел и казалось, что-то высматривал. Поглядев назад, Локки заметил, что с той стороны замка простирается снежный лес, потом снег как бы разрубался сплошной линией, а дальше шла уже сочная летняя трава. Граф резко остановился и, шумно понюхав воздух, свернул с тропинки. Локки сквозь просвет в лесу увидел маленькую светлую полянку.  В ее центре стояла деревянная статуя. Граф Серый медленно подошел к ней и, вынув из букета один цветок, положил к ногам этой статуи. Это была молодая девушка. Глаза у нее были ясными, чистыми, казались живыми и смеющимися. Волосы, как ручей, спадали на ее нежные плечи. Сквозь легкую ткань сарафана выпирала упругая грудь. Казалась, что статуя смотрела прямо в глаза. У Локки сначала легонько закружилась голова, когда он почувствовал ее взгляд. Повеяло свежестью быстрой реки.

    -Это – Дана или, если по старому - река…. Граф с веселой улыбкой смотрел на нее, видимо что-то вспоминая.

-  Красивая. Локки все не мог оторвать завороженного взгляда от нее.

- А ты думал. У нас тут все красивые. Да и вообще, некрасивых не бывает. Граф засмеялся. Он присел перед ней и плеснул себе в лицо воды из небольшого ручейка, что вытекал из-под статуи. Фыркнув, и, обдав брызгами Локки, граф вскочил и побежал в сторону березовой рощи, что была за Богиней и помахал ему рукой. От него так и веяло свежестью и силой.

 - Ну, давай, не спи.

    Граф и юноша торопливо ушли в сторону березовой рощи, где сквозь деревья был виден трактир. Это был небольшой сруб. Узенькая тропинка, по которой они шли, вела прямо к нему. Трактир был срублен из близлежащих берез, и, затейливо изукрашен резными рисунками. Заметив заинтересованный вид Локки, граф с удовольствием заметил:

-Сама хозяйка вырезала. Да и построила его тоже она…

Локки как-то странно посмотрел на веселящегося графа.

-Да не смотри на меня так, ну помогли мы ей, помогли, кудыть ж она без нас.

    Над главной входной дверью была вывешена потрепанная вывеска, на ней была вырезана полустертая надпись: «За кружкой камры». Из трубы вился светлый дым,  Локки, почувствовал, что в животе заворчало, мол, чего ждешь, топай побыстрее. Граф, который, кажется, всегда был полностью солидарен с мнением желудка, нетерпеливо махнул Локки. С натугой открыв дверь, они вошли светлое помещение. На Локки водопадом нахлынул волнующий запах жареного мяса и странный, кружащий голову запах какого – то напитка. Граф радостно уселся за столик, все еще пахнущий сосновым лесом, в углу трактира и прокричал, глотая  набежавшие слюни: - Хозяйка! Выходи, встречай гостей! Из кухни, выглянула девушка в испачканном переднике, и, приветливо улыбнувшись, крикнула:

 -Подожди. Счас, освобожусь, – И исчезла в двери. Локки с любопытством начал осматривать присутствующих. У самой стойки, стоял молодой парень, он энергично орудовал  длинным клеймором, защищаясь и нападая на невидимого оппонента. Парень двигался быстро, в каждом его движении сквозила внутренняя сила и грация, волосы отливали золотом…. «Алавр», это имя золотой молнией сверкнуло в мозгу Локки. Он недоуменно повел плечами, видимо это такое свойство трактира, что позволяло узнавать имена. На пол трактира падали светлые лучи солнца, попадая на Алавра, они искрились и рассыпались золотым блеском. Его клеймор сверкал, парень в те минуты был похож на дитя солнца, такой же живой, быстрый и искристый. У окна, в другом конце таверны сидели двое. Вокруг них слабо парил над полом какой-то туман, оттуда веяло смертельным холодом. Локки поплотнее запахнул плащ. Их угол был заполнен чем–то темным, живым. Локки казалось, что будь их воля, эта тьма могла бы выползти и заполнить весь трактир, убив свет. Девушка…. «Эшли Менин» она была одета в темную одежду с металлическими кольцами, не смотря на всю ее видимую тяжесть, девушка держалась свободно, со смертельной быстротой волчицы. Особенно его взгляд приковали ее волосы…. Они были сплетены со стальными нитями. Локки не сомневался, дотронься он до них, порезался бы. Голову обрамляла легкая призрачная корона. Ее лицо было, как-то потусторонне красивое. Локки видел, что под этой маской таилось более кошмарное и в то же время более прекрасное лицо. Эшли нежно гладила котенка, который спал, свернувшись уютным клубочком на ее коленях.   Она заметила его изучающий взгляд и, понимающе улыбнувшись, продолжила спор с другим…. «Мелифаро». Он был одет более чем…. На нем был просторный черный плащ с капюшоном, полностью скрывший лицо. От него веяло смертельным холодом смерти и разочарования, но собеседницу это видимо ничуть не смущало. Ее лицо все это было бесстрастным, равнодушным.  За соседним столом скучала…. «Адель». В ее изящных руках находился. Нет, скорее покоился большой фужер с вином. К нему она иногда прикладывалась, но еду не трогала…. Ждала, видимо кого–то. Вокруг нее сквозил какой – то странный ветер пустоты какой-то. Но на нее он похоже не действовал, привыкла, наверное…. Серый встал и подсел к ней за столик, небрежно пододвинув скамью. Адель встретила его с доброжелательной улыбкой и придвинула к нему неизвестно откуда взявшийся второй фужер…. На столике лежала горбом потрепанная книга «Мой Рагнарек». Прищурившись, Локки прочитал автора книги: «Макс Фрай». «Вот как! Есть оказывается и такие люди, надоть как нибудь почитать на досуге». Граф тепло улыбнувшись, отхлебнул темной жидкости из фужера. Он не спешил все заглатывать, как ему этого ни хотелось. Смаковал каждую каплю этого напитка. Адель с любопытством наблюдала за тем, как граф наслаждался вином. Допив, граф кивнул в знак благодарности и, выдернув цветок из букета, о котором он уже успел позабыть, протянул ей. В трактире царила уютная тишина, нарушаемая разве что свистом клеймора Алавра, распарывающего воздух.  Девушка ему тепло улыбнулась и протянула руку для поцелуя, что он и не преминул сделать. Наклонившись к его уху, она что–то ему игриво шепнула, отчего граф успел залиться краской. Он небрежно скинул на пол теплую шубу из медвежьего меха, и, присев рядом с ней, тихо что–то ей в ответ прорычал на ухо. Адель захихикала, прикрыв рот ладошкой. 

     Алавр, намахавшись, сел за стойку и, вытащив из-за нее гитару, запел какую-то песню. Локки с интересом слушал ее, эта песня уводила его в дальние края, где бродят белые медведи, где какие-то странные символы египетских пирамид. В этой песне было много слов, незнакомых Локки, но она ему все равно нравилась, он звучала в унисон с его настроением, с его ходячей жизнью. Пальцы Алавра с такой скоростью мелькали по струнам, что были видны только их размытые очертания. Когда песня достигла своего пика, одна из них с тонким звоном порвалась и хлестнула Алавра по пальцам. Он бережно отложил гитару и засунул окровавленный палец в рот. Глаза его лучились каким-то весельем, словно ничего и не произошло. Адель, подмигнула Алавру, мол, «не умеешь петь, не пей». Алавр огрызнулся, что-то промычав в ответ, не вытаскивая пальца изо рта. Через мгновение он вытащил его. На палец не было ни царапинки. Алавр ухмыльнулся, заметив удивленный взгляд Локки. Локки, фыркнув, отвернулся и пошел к скамье. Он, жмурясь от яркого солнца, сел на нее и прислонился к стене, от нее веяло березовой смолой. Его рука нащупала гитару, и Локки в сомнении оглянулся. Вроде никто не возражал и начал легонько перебирать струны, пытаясь поймать мелодию и подходящую случаю песню. Из кухни выглянул, какой то парень, весь обтрепанный, обросший многодневной щетиной. Заметив графа и Локки, он весело оскалился, и шмыгнул обратно за дверь…Через минуту он снова вышел и подбежал к ним с тремя кружками. В них колыхалось что-то темное с одуряющим ароматом. Принюхавшись, Локки, уловил какой-то странный аромат…. Это был и чай и кофе, и еще много-много разных трав. Граф подмигнул и мелкими, частыми глотками высушил кружку до дна. Вскоре вышла и сама хозяйка.  Небритый парень подбежал к ней и, крепко обняв на прощание, накинул на себя потрепанный зеленый рюкзачок. Он выбежал на двор, и, помахав рукой, испарился. Локки некоторое время с недоумением тер глаза. Нет, он, в самом деле, испарился, даже не дойдя до леса. На снегу его следы резко обрывались.

- Это кто был? – Нарушил тишину Локки. Из кухни выглянула Хозяйка и сказала:

- Этот? А-а-а, это - Бродяга,- сказала Она, - он иногда заходит к нам в гости. Очень любит готовить, вот и помогает время от времени.

    В камине на вертеле жарился аппетитный кабанчик, жир капал на угли и, шипя, испарялся, разнося по трактиру одуряющий запах жареного мяса с луком.  Алавр  приветливо улыбнулся ей и, подобрав клинок, продолжил разрубать воздух. Локки чувствовал, что в трактире посветлело и повеяло домашним уютом. Хозяйка задумчиво посмотрела на Графа, потом на кабанчика, жарящегося в камине. Граф сглотнул слюну, кося в ее сторону одним глазом, все еще разговаривая с Аделаидой. Хозяйка улыбнулась ему и подошла к камину. Сняв с вилок вертел с прожаренным кабанчиком, она положила его на поднос, успев перемазаться сажей. И торжественно понесла к графу. В животе графа что-то рыкнуло и взбрыкнуло, желудок в волнении забарабанил по ребрам, тащи, мол, еду побыстрее. Хозяйка вопросительно посмотрела на  Алавра, он махнул рукой, мол - корми, корми, ищщо поймаю. Она тепло улыбнулась графу Серому, как старому другу и положила кабанчика на блюдо, с которого граф успел смахнуть фрукты. Его (кабанчика) глаза с укором смотрели на графа, с жадным ревом впившегося в него зубами. Отсмеявшись, она вопросительно посмотрела на онемевшего Локки, когда он махнул рукой, мол, уже есть не хочу, подсела к графу.  И начала сыпать вопросами, спрашивая графа о его житье–бытье, о чем–нибудь новом на границе. Граф расплывался в хитрой улыбке, оглядывая ее лицо. Опомнившись, она вытерла передником свое запачканное лицо. Ее волосы переливались волшебным светом в лучах солнца, выглядывающего из окна. Она засмущалась, поймав восхищенный взгляд Локки. Граф нехотя отрывался от кабанчика и отвечал, видно было, что он практически отвык общаться за то долгое время, проведенное в пустом поместье. Граф приглашающе махнул костью Локки, мол, присоединяйся, а то не оставлю. Потом, что-то вспомнив, граф вытер жирные руки о штаны и элегантно поднес ей букет цветов, о котором он уже успел забыть в благородной рассеянности.

- Спасибо…Хозяйка уже, не знала, куда себя деть от смущения. Граф с нежной улыбкой смотрел на нее.

- Я всегда буду помнить, как много ты для меня сделала, и как много ты для меня значишь в этом надо сказать прохладном мире. К вопросу о новостях с границы, он, посерьезнев, махнул рукой в сторону Локки, все еще задумчиво наигрывающем на гитаре и прошептал что–то ей на ухо. Она вмиг помрачнела. С грустью, она посмотрела на графа. – Легенда. Бродяга рассказывал, тогда еще Лира с ним спорила…. Помнишь, Серый?

Адель внимательно посмотрела на парня. Она чувствовала,  что-то не так в нем…

-Этого не могло произойти. Озабоченно пробормотал граф, хмуро посмотрев на Локки, - Еще рано, наш мир еще молод для такого испытания…

    Хозяйка, крепко задумавшись, нервно теребила веревочку с березовым оберегом, висевшую на ее груди.

 – Если так, то не говори ему о том, что скоро произойдет, он должен все это понять сам, без нашей помощи.

     Локки словно очнувшись, встал и поклонился хозяйке. – Здравствуйте.  Парень немного помялся, не зная, куда деться от смущения. Все смотрели на него, - могу ли я для вас что–нибудь сделать, а то Серый, как вижу, ни за что не собирается платить.

-Нет, зачем, - улыбнулась хозяйка, - он наш давнишний друг, только очень редко заходит. Она посмотрела с легкой укоризной на графа. – Хотя. Можешь сыграть нам что – нибудь.

     Локки пристроился поудобнее, и, прислонившись к стене, тронул струны гитары. Несмотря на то, что на ней не хватало еще одной, Локки играл. Его взгляд медленно брел по таверне, иногда останавливаясь на посетителях и всякий раз испуганно отскакивая от темной пары. Они все еще о чем–то перешептывались, не обращая никакого внимания на окружающих. В его груди медленно просыпалось горькое воспоминание и боль потери. Не в силах больше сдерживаться, он запел. Он пел о своих любимых, друзьях, которых он возможно больше никогда не сможет увидеть… услышать их веселые голоса, которые подбодрят или успокоят в трудную минуту. Но теперь они далеко. Он пел о той пустоте, что окружает тебя, когда ты засыпаешь один под темным холодным небом, среди равнодушных звезд. О страхе, что твой Путь пролегает сквозь холодную тьму. И, не видишь конца той снежной бесконечной пустыни. Когда ты начинаешь верить, что никто не сможет помочь. Когда умерла надежда. И он шел. Иногда, заглядевшись в ночное равнодушное небо, чувствуешь с ясной остротой, что мир пуст и ты одинок.  Эшли нервно дернулась, словно пыталась затолкать темные воспоминания обратно в затхлые подвалы своей души. На ее глаза медленно наворачивались злые слезы. На столе еще долго оставались глубокие царапины от ее ногтей. Локки все пел…. На его душе было пусто, как никогда. Он ничего не помнил. Последнее, что он видел, это темный камень в подземелье, на котором он сидел и пытался запеть, но голоса не было. Пытался заиграть, но пальцы не слушались. Этот кошмар его преследовал почти каждую ночь…. Хозяйка грустно смотрела на него. Она давно знала, что Он придет. Но никогда не думала, что так скоро. Граф с легкой улыбкой сидел рядом, и, почувствовав, как дрожит хозяйка приобнял ее. Она понемногу стала успокаиваться. Алавр стоял у стойки и перебирал карты, ему все время почему-то попадалась одна… «Свершение». Локки задумчиво смотрел в пространство перед собой. Кто бы знал, что он мог видеть. Отбросив в сторону Таро,  Алавр  подошел к притихнувшей Адель, от него исходило какое – то золотистое сияние. Оно грело и напоминало, что в сем темном мире еще есть солнце и тепло. Адель с благодарностью посмотрела на него и придвинулась поближе, спасаясь от темного холода, веющего от песни Локки. Когда музыка стихла, песня все еще витала в стенах трактира. Граф внимательно посмотрел в окно, что-то чувствовалось. Но светлый лес стоял спокойно, незыблемо. От него бежал какой–то человек. Прищурив глаза, граф вгляделся. Это была девушка, «Лирана». Граф смолчал и, показал хозяйке глазами в окно. Хозяйка подбежала к окну.…Из ее груди вырвался горестный вздох.

-Началось…. Побледнев, она пошла к своей стойке. Ее ладонь нежно касалась столиков, словно прощаясь. Ее глаза блестели от слез. С лица графа сошел румянец.

-Я надеялся, что Это нас минует…Он пришел. Дверь распахнулась, и в трактир ворвался мощный, злой ветер. Мгновенно похолодало. У порога появилась молодая девушка. На ней был надет темный потрепанный балахон. Волосы в беспорядке разлетелись по спине. Глаза горели зеленым огнем, острые клыки выглядывали из-под верхней губы, что выдавало ее принадлежность к роду вампиров.

-Враг здесь! За окном потемнело. Ветер рвал занавески и бил стекла. С севера надвигалась темная туча. Доносились мощные раскаты грома. – Пророчество исполняется, тот парень пришел? Девушка с отчаянием осмотрела весь трактир. Граф лениво поднялся и подошел к ней.

- Хозяюшка, налей-ка Лире соку, пожалуйста.

     Девушка в нетерпении воззрилась на графа. – Ну, так пришел? А сок свой запихни, куда, сам знаешь. Если захочу попить, то тута воды и так много.  Она изучающим взглядом пробежалась по шее графа. Граф успокаивающе выставил ладони.

- Ну, пошутить уж нельзя…м-м, а что ты завтра делать будешь? Может забегу? Граф оскалился, наблюдая, как лицо Лираны медленно краснело от сдерживаемой ярости, казалось, что еще немного и взорвется. Но, мгновенно обуздав свой гнев, Лирана лишь гневно сверкнула глазами  и ожидающе посмотрела на графа, скрестив руки на груди.

- Да пришел, пришел, куда денется. Проворчал граф. – Ты уж лучше все-таки пей, и расскажи что нового на Севере?

-На Севере? Да, я только что оттуда. Посмотри в окно, там эта самая новость и летит к нам, Ща всем нам станет очень весело. Лирана зевнула, острые клыки ярко блеснули и, опомнившись, она кокетливо припустила губу, прикрыв их, - И скажи, наконец, где он? Не выспался я, всю ночь бегала, да по том приставали всякие. Ну, типа - укуси меня, я тоже хочу стать вампиром, какие наи-ивные…

     Граф весело оскалился, - сама поищи, ты ведь колдунья, вот и поворожи, авось, узнаешь. 

    Локки оглянулся на столик, где сидели Они. Эшла слабо улыбалась каким – то своим мыслям. А Мелифаро…Мелифаро лишь сидел, расслабившись и лениво прихлебывая темно красное вино. На столе дымилась пепельница. Они словно чего–то ждали. Хозяйка с беспокойством взглянула в их сторону. Всю ее жизнь они были здесь…и все время чего–то ждали.

    Граф все-таки кивнул в сторону Локки. – Это Он, Лира.

- Какой он…Она передернулась, видимо собиралась увидеть – какого-нибудь здоровенного рыцаря, в блестящих латах и с громадным трехручным мечом. Или на худой конец варвара со стволом дерева в левой руке…да, именно в левой.

 – Надеюсь, ты ошибся…. Лирана с напускным весельем посмотрела на графа. – Ты конечно пошутил. У него нет никакой Силы и даже просто силы. Хиляк. Дунешь и полетит. Лира брезгливо поджала губки.

- Есть, есть, ты еще не слышала, как он играет и, вообще, ты его плохо знаешь. Граф устало провел рукой по лицу. – Уж сейчас то мне, солнышко, совершенно не хочется с тобой спорить. Прими действительность, такой, какой она есть.

- Ладно. Наконец она соизволила заметить задремавшего Локки… - Здравствуй, милок. Она внимательно посмотрела на него, точнее на его шею. – Пошли что ли.

- Может Враг прав…. Протянула Эшли, глядя в пространство перед собой, почесывая котенка, громогласно урчавшего на ее коленях. – Может так и надо, давай он останется, споет что – нибудь…

- Пожалуйста, не надо…прошептала хозяйка.

    Лирана раздраженно закатила глаза к потолку и махнула Локки, чтоб поторапливался.

- Почему ты так думаешь? Давно пора начать все сначала….Эшли с легкой усмешкой посмотрела на нее. - Ошибки надобно исправлять.

- Дай ему последний шанс, - хозяйка уже понимала, что в споре ей не выиграть

- О чем это ты? Усмехнулась Она. - О каком еще шансе ты говоришь? Кольцо, наконец, разорвется и все уйдет туда, в Предназначение…

   Мелифаро, потянулся, и сквозь зевок проговорил:

-Да, а где тот мир, откуда он? Нет его. Нет, понимаешь. Он его сам уничтожил, придя сюда. На нем одном он держался. Как и этот на тебе…пока держится.

- Этот мир,  он сможет выдержать гораздо больше. Хозяйка с вызовом посмотрела на них.  За окном загремело, сверкали яркие вспышки молний. Дерево, стоящее совсем близко к трактиру, загорелось. Хозяйка с беспокойством посмотрела в ту сторону. Пламя вроде не перекинется на трактир. Хозяйка успокоилась и вновь повернулась к Мелифаро

- Посмотрим. Спешить не будем, еще не вечер. Мелифаро откинулся на спинку кресла, и с наслаждением затянулся сигаретой.

     Граф нежно погладил хозяйку по плечу, успокаивая ее. Лирана куда – то исчезла. Все это время Локки смотрел в темную ночь. Временами он слышал какую–то музыку. Она была так знакома, но смысл ускользал, как он не пытался его уловить. Он ее однажды слышал. И даже пел. От нее тянуло холодом и смертью. Смертью, которая угрожала этому миру. Он почувствовал, зов. Локки осмотрелся…, все словно замерло. Пора. В воздухе трактира была разлита песня. Тихий, ласковый голос, так похожий на голос хозяйки что–то шептал…. И, как казалось ему, что этот шепот держит все и не дает ему разрушиться, исчезнуть. Пора. Кто–то настойчиво звал его. Он долго думал, кто. Понял. Долг. Он уже утратил один и должен не дать умереть этому миру. Он накинул на себя плащ, по путно сорвав меч хозяйки, вышел во тьму. На его плече висела гитара, с которой он пришел сюда и на которой даже и не пытался играть сегодня.

- Где он?

-Ушел.

- Серый. Хозяйка устало посмотрела на графа. – Пойдем, а?

- Пойдем…если встречать судьбу нашего мира, то уж лучше нам всем вместе. Граф грустно улыбнулся.

- А вы с нами? Хозяйка вопросительно посмотрела на присутствующих.

Адель все так же сидела и прихлебывала напиток, который так и не кончался.  Алавр  спал, свернувшись калачиком на потрепанном диване. Мелифаро курил, задумчиво пуская в потолок мутные колечки. Эшли что–то писала на клочке бумаги, видимо стихи.

- С вами,  с вами, куда ж мы еще…Лирана растолкала задремавшего Алавра, - Пошли, пора…

 Алавр  зевнул, посмотрел на часы и недоуменно спросил:

-Занятия вроде еще не начались,…Он зевнул, - да и диплом мне защищать, выспаться надо.

- Очнись, милый, если не проснешься, то диплом некому будет сдавать. Лирана с грустной улыбкой посмотрела на него. – Посмотри на двор что ли, может и вспомнишь…скока ты выпил.

 Алавр, надев очки, посмотрел в окно. Глаза его расширились. За окном все еще царила тьма.

- Как? Черт…у меня оч-чень плохое предчувствие.

 -Вам что-нибудь нужно? - хозяйка вопросительно посмотрела на них.

Алавр отмахнулся:

- Мне оружие незачем, - он кисло улыбнулся…

Адель мотнула головой…

- У меня свое.

Лирана лишь усмехнулась, элегантно приоткрыв верхнюю губу, показав клыки во всей красе

Хозяйка метнула задумчивый взгляд на Них… «им точно не нужно». Мелифаро криво ухмыльнулся, поймав ее взгляд. «Точно, не нужно.»

Хозяйка хотела, было взять себе что–нибудь, но на ее плечо мягко опустилась рука графа.

- Недостойно девушки, держать в руках орудие убийства…Граф внимательно посмотрел на нее.

- А как же еще? Огрызнулась она, вот ты может в состоянии себя защитить, а я?

- А никак…тебя защитит твой мир и…и я. Если не возражаешь.

- Н-ну….не возражаю, конечно, - хозяйка привстала на цыпочки и игриво потрепала его по голове, - особенно, ели это будешь ты!

- Сочту за честь, леди! Граф шутливо поклонился.

- Все…пошли. Они вышли из трактира во тьму.

    В трактире, сам собой потух камин, все покрылось вековой пылью, словно в нем никого и не было.

    Локки шел сквозь темный лес. Вся жизнь ушла из этого леса. Было тихо, пусто и…холодно. Деревья темными, кривыми силуэтами возвышались над ним, нагнетая мистический страх. Ветви царапали, хватали за ноги, не пуская. Скоро перед ним расступились деревья, открыв его глазам заснеженное поле. Недалеко колыхался туман.

Поле было покрыто почерневшими от копоти избами. Черный пепел покрывал заснеженную землю толстым слоем.         Локки вышел из леса, ступив на замерзшую землю, эта земля была мертва. Локки не чувствовал никакой жизни ни в земле ни вокруг. Вокруг него струились змейки серого праха. Локки уже перестал что–либо чувствовать, все выгорело и ушло в мертвую, выжженную землю. Но Локки все равно шел в сторону тумана. Небо над ним было серым, тяжелым, где–то вдалеке грохотал гром. Туман исчез, словно его кто–то смахнул рукой. Глазам Локки предстало море тьмы. Ей не было границ. Она простиралась до самого горизонта. Ему казалось, что она смотрела на него тысячью глаз. Локки казалось, что там земля обрывалась и дальше царила пустота, где и парила та тьма. Оттуда тихо слышался хор, ритмично, что-то бормочущий. От этих слов у Локки по спине бежал тяжелый холодок, хоть и не различал слова. Спустя минуту, из тьмы вышел какой-то человек. Локки смотрел, не отрывая глаз на темную фигуру, выступившую из тьмы. Локки почувствовал, что из леса вышла хозяйка с друзьями. В спину Локки пахнуло уютом, защищенностью. Оглянувшись, он увидел, что из леса вышли хозяйка, которая держала под руку графа, Али, приобнявшего Адель, и Мелифаро с Эшлой. Вскинув в прощальном жесте руку, Локки вновь повернулся к  колышущемуся морю тьмы. И пошел к нему. Этот человек. Локки чувствовал, что он его откуда-то знал. Через несколько метров он уже мог различить его лицо. Человек был высок, с  сухощавым лицом. Что–то в нем было от коршуна. Темный был одет в черный балахон, на груди висела невзрачная печать со странным неправильным пентаклем. В правой руке покоился посох с когтистой лапой на вершине. На  тонких губах застыла кривая усмешка.

«Уйди, добром прошу» подумал Локки, перехватив поудобнее меч. Лицо Темного приняло скучающее выражение.

- Ну, как всегда…как приду, так всегда просят добром…скучно. Печать в руке Темного переливалась багровым светом.

- Наша правда сильнее и ты выйдешь из этой игры. Локки усмехнулся.

     Темный равнодушно пожал плечами и отвернулся к тьме….

-Кстати…ты мне хорошо помог, спасибо за подарок, свежий мир, богатой поэзией, счастьем и любовью…приятно, когда он в моих руках, Арья передавала тебе привет…Локки.

       Локки судорожно сжал меч. Его глаза заблестели. Он хрипло прошептал, – Она мертва

- Мертва, мертва, не беспокойся, но это разве мешает нам? Темный развел руками, извиняясь.

     Локки устало сел на землю и закрыл лицо руками.

- Не бойся…она там, ждет тебя. Она все это время ждала тебя. Темный указал когтистым пальцем в сторону тьмы, и, отвернулся от Локки, уже равнодушный к дальнейшей его судьбе.

    Локки сразу вспомнил те кошмары, когда кто-то мертвым голосом звал его. Он стоял на краю темной бездны, откуда пахло холодом и трупным смрадом. К нему оттуда тянулись руки. Холодные, мертвые руки его любимой. Сердце его заледенело. Она его ждала, а он….он только к этому и шел, чтобы быть с ней, всегда… Локки, словно загипнотизированный встал с сожженной земли, поудобнее перехватил меч и ушел во тьму, к Ней. Вслед умчался запоздалый вскрик Хозяйки. Эшли вопросительно посмотрела на Мелифаро. Он кивнул, да, так, надо. Хозяйка решительно пошла к Темному, он, ухмыляясь, ждал ее опершись на посох. Граф хотел было пойти за ней.

- Не надо, милый, он ничего мне не сделает, не сможет. Она подбежала к графу, и, повиснув на его крепкой шее, поцеловала его.

-  Ты уверена? Граф бережно снял ее с себя и поставил на землю.

- Да, уж в этом то я точно уверена, знаю я его. Хозяйка спустилась с пригорка и подошла к Темному.   

- Здравствуй, Кайт,…что ты здесь забыл? От ее голоса повеяло холодком.

Темный с легкой улыбкой приблизился к ней и нежно поцеловал ее нежную руку. Он поднял на нее свои пустые серые глаза.

- Я ничего не забыл, я отлично помню, как мы расстались.

- И все-таки ты пришел…

- Да пришел, чтобы установить здесь свою Правду, свою Истину…

Кайт равнодушно осмотрел ее…- Да ты ничуть не изменилась…такая же глупая и красивая…

     Мелифаро, не дрогнув лицом, молча держал озверевшего Графа. Адель успокаивающе погладила его по окаменевшей от напряжения руке, мол, к чистым грязь не пристает, но он только взглянул на нее дикими глазами. Кайт что-то медленно зашептал, прикрыв глаза. Земля вокруг них начала медленно осыпаться в сероватую пыль. Снега, как и не было, вокруг них простиралась серая безжизненная пустыня. Пыль заструилась в сторону леса. Хозяйка в отчаянии оглянулась в сторону графа…Он, видя, что не успеет добежать, кинул ей меч. Хозяйка, похолодев, наблюдала его замедленный полет. Меч, будто разрывал собой уплотнившийся воздух, наливался силой. Казалась, что весь лес отдавал ему свою силу, силу жизни. Меч осветился мерцающим зеленым светом и мягко опустился в ладонь хозяйки. Струйки праха были уже у леса. Сквозь просвет, она уже видела свой трактир. Его уже окружала серая река. С легким вскриком отчаяния она резко повернулась к Кайту и с хрустом всадила меч в грудь Кайту по самую рукоять. Он посмотрел на рукоять меча, торчавшего из его груди. Застыл, задумавшись. Серая река медленно растворилась в земле. От нее остался только выжженный след мертвой земли.

- М-м-м…никто еще меня так не убивал. И это сделала девушка…не стыдно тебе? Кайт с укоризной посмотрел на смутившуюся хозяйку. С противным скрежетом меч, словно нехотя, выполз из его груди. На нем не было ни капли крови.

-Ладно, что-то я с вами разговорился…Кайт решительно шагнул вперед и взмахнул посохом. С когтистой лапы на посохе одна за другой срывались тени, серые, словно сумрак предначальных времен. Завыв, они закружились, ввинчиваясь в Пентакль. Он полыхал кровавым отсветом. Кайт скривился от напряжения, пот заливал ему глаза. Мелифаро скептически хмыкнул и похлопал Эшли по плечу, мол, никогда так не делай, он - дурак, ему можно…. Хозяйка же стояла, скрестив руки на груди. Она улыбалась, смотря на колдовство Темного.

- Ничему ты не научился за все это время…Изгой.

   Он скривился от  водопада темной силы, хлынувшей на него, он и думать не мог, чтобы вызывать каких-то там неупокоенных. Его цель была важнее. Явить этому миру свою Правду.  Другие сути принимали ее, почти не сопротивляясь. Только здесь он ощутил настоящее сопротивление. Видно это потому что, эта суть тесно связана со всеми гранями миров, перекресток, если по-другому. Хозяйка все еще твердо стояла на сожженной земле. Вихрь из праха только легко колыхал ее волосы. Остальные устроились на земле за ее спиной, разговаривали о чем-то своем. Вот этот, как его…Алавр, расстелил на земле свой плащ и высыпал туда из своей котомки всю еду, которую он прихватил. Бродяга со смехом вытащил из-за пазухи бутылку темного вина. Они совсем не обращали на тени, метавшиеся вокруг них. Лирана сидела лицом к пустыне и, прикрыв глаза, перебирала руны. Эшли, собравшись, вдруг цапнула одну тень. Она визгливо заверещала, задергалась, пытаясь вырваться. Ухмыляясь, Эшли подтащила тень к себе поближе и начала с ней задушевный разговор, что-то объясняя ей, доказывая. 

     Хозяйка почувствовала сладкую боль. Исстрадавшаяся земля звала ее. Она опустилась на колени и нежно погладила выжженную землю. По ней побежали мелкие трещинки, сквозь них пробивались к темному небу маленькие зеленые ростки, через минуту, все поле было покрыто сочной травой. Засинели васильки, повеяло утренней прохладой и росой. Только небо все еще было темным, тяжелым от туч. Заметив это, Алавр решительно встал рядом с Хозяйкой и, поправив очки, взмахнул клеймором, сыплющим золотые искры. Кайт продолжал, тихонько шевеля пальцами плести заклятие и не мог ничего поделать с этой буйно растущей зеленью, его глаза полыхнули темным, от сдерживаемой злости. Светло улыбнувшись, Али, воздел руки к небу. На его очках заблестели маленькие искорки лучей, переливаясь разными цветами радуги. Тяжелые тучи с натугой начали расходиться. Не вытерпев, Алавр отошел в сторону какого-то кургана. Пространство вокруг него дернулось в судороге. Алавр весь утонул в золотистом сиянии. Оттуда потянуло жаром. Секунда и сияние погасло, на этом месте стоял огромный золотой дракон. Отряхнувшись, он без разгона, мощно взмахнув крыльями, взмыл ввысь. Земля вздрогнула от сильного толчка. На темном небе ярким огнем вспыхнуло солнце. Тучи в страхе разбежались и скрылись за горизонтом. Дракон, величаво покружившись, переливаясь золотом в лучах зенитного солнца, спустился. И, вспыхнув жарким пламенем, превратился обратно в Алавра. Подмигнув Кайту, он отошел обратно к группке, и начал подпевать Адель, наигрывающей на гитаре. Эшли и Мелифаро, переглянувшись, пошли в сторону Кайта, взявшись за руки. Он внутренне похолодел, встретившись с ними глазами, в них была смерть. Не останавливаясь, они прошли мимо него, обдав Кайта могильным холодом и, исчезли во тьме, пришедшей с ним. С легким хлопком тьма исчезла, но исчезла и эта странная парочка.

    Кайт с ненавистью посмотрел на Хозяйку. «Дурочка…». Он чувствовал, что его печать вот-вот лопнет, не выдерживая сопротивления воль. Но вот был наложен последний стежок в сплетении его заклятья. Сплюнув кровью, Кайт оскалился.

- Хотели Правду? Держите! - и глухо хлопнул в ладони. Их окутал леденящий серый туман, стало оглушающее тихо. Когда туман рассеялся, на поле остались только двое…сам Кайт и какой-то парень с бутылкой. Кайт в изнеможении уселся на траву, опершись об раскаленный посох. Парень подошел танцующей походкой к Кайту и уселся рядом, обхватив руками колени.

- Где они?

- Отвянь, дай человеку отдохнуть…

-Скажи, а я тебе дам попить,- парень, отряхнув от налипшей пыли запотевшую бутылку и протянул ему

- Хочешь ведь?

- Ладно,…Темный отбросил дымящийся посох и схватил бутылку. Торопливо сорвал пробку, и жадно выхлебал все, что там оставалось. Парень с тоской смотрел на пустую бутылку, которую маг отбросил, напившись.

-Ты кто?

- Наблюдатель…

      Кайт блаженно растянулся на свежей траве, заложив руки за голову. Он щурился от яркого солнечного света, бьющего прямо в глаза. «Хорошо то, как…мне этот мир определенно начинает нравиться». С наслаждением он вдохнул свежий воздух, напоенный ароматом полевых цветов. «Вроде как сейчас ночь и зима…да ладно, по фигу…»

- Так, где они?

«Достал,…знает ведь он и чего он ко мне прилепился?»

- В моей Правде.

- Почему они там?

Кайт устало оперся о посох и сел, прислонившись спиной к недавно выросшему дубу. Его голова сладко кружилась от запаха душистой смолы и выпитого вина.… На него нашло какое-то странное благодушие.

- У каждого были свои ошибки, недоделанные дела, свои страхи. Терпеливо объяснял Кайт Наблюдателю, уютно устроившемуся рядом с ним на траве. - И этот груз всегда лежит на нас, всю жизнь. Я дал им шанс, исправить свою ошибку, конечно ценой этого мира, как же еще. А у нас видимо, нет ничего такого…Я, к примеру, никогда не ошибаюсь,…а ты…Кайт крепко задумавшись, посмотрел на парня, приветливо улыбающемуся ему.

– То-то мне твоя рожа знакома…

    Наблюдатель ухмыльнулся и засунул в рот травинку

- Да ладно тебе, не обращай внимания, меня все знают…ты лучше, покажи, как они там?

- Смотри… и учись на чужих ошибках…

   

    Она шла по темному лесу. Она чувствовала, он был ей родным, но как-то странно отчужденным. Сухие ветки цеплялись ей за волосы, путались под ногами, словно не давая ей пройти по тропинке, уводя в глушь. Она так шла уже час. И как ей казалось, шла по кругу. Вконец, устав, она села, под деревом, прямо в сугроб. Чего ей больше всего сейчас хотелось, так это поспать. Не было ни просвета, ни надежды. Ее окружали темные, ссохшиеся сосновые стволы, она это место никак не узнавала, ничто ей не было родным. И в то же время ей мнилось, что она тут родилась. Тут она услышала тихое мяуканье. Оглянувшись, она увидела маленького котенка, который сидел на буреломе. Со слезами она узнала своего Барсика, который умер много лет назад от странной болезни. Она пыталась выходить его и все было напрасно. Госпожа смерть пришла к ней совсем не вовремя и забрала его. Долгие ночи она провела, плача, уткнувшись в подушку….. На ее глаза навернулись горькие слезы.

     Котенок еще раз мявкнув, спрыгнул с бурелома и затрусил в чащу. Она, все и почти ничего не видя перед собой, побежала за ним. Платье ее уже совсем, никуда не годилось, разве что на тряпье. Хозяйка бежала, ориентируясь на тоненькое мяуканье.

И вот она выбежала на маленькую полянку. Ее сердце окаменело от потустороннего страха. На полянке был ее трактир. Только в нем было что-то не так. Не было в нем никакого уюта, от него веяло холодом, равнодушием. Трактир как бы потерял все жизненные краски, был серым. Темнота в его углах пугала ее. Эта темнота была живой и шевелилась. Взглянув вверх, она похолодела. Ее сердце стукнуло и жалобно захлебнулось. На темном небе сияла луна, освещая землю колючими лучами тьмы. Она заворожено смотрела на луну, не в силах оторвать от нее взгляд. От мертвенного оцепенения ее оторвало мяуканье котенка. Он стоял у двери в трактир. Ее сердце оттаяло, согревшись от горячей любви к этому маленькому существу. Она побежала  нему. Ей все время казалось, что она бежит сквозь уплотнившийся воздух. Время как бы замедлило свой бег. Но вот, она все-таки вырвалась из этого гнетущего оцепенения, и села на колени перед котенком. Он жалобно посмотрел на нее своими черными провалами глаз, и, прощально мяукнув, потерся спинкой о ее колено. И с легким шорохом рассыпался в мелкий прах. Слезы ручьями текли по ее грязным, исцарапанным щекам, она, еще разок, всхлипнув, встала с колен и с натугой открыла дверь. Она медленно, с противным скрипом отворилась. Из темной глубины трактира на хозяйку дохнуло могильным холодом и затхлостью.  Стойку Хозяйка с трудом могла разглядеть, было слишком темно. Окна были занавешены грязными полусгнившими тряпками. Пол был изгажен окурками и прочим мусором.  Нежно провела она рукой по стойке, ее покрывал толстый слой пыли. Ее сердце сжимал тяжелый, колючий страх. Она села поближе к стене за один их столиков. Под ногами хрустел разный мусор, кости, битое стекло, тряпье. Ей сильно хотелось спать. Глова тяжело упала на руки, волосы сразу покрылись толстым слоем пыли, одежда свисала грязными лохмотьями. Трактир принял к себе свою хозяйку. Перед ее внутренним взором проходили все ее Друзья и уходили в туманную даль забвения, чтобы никогда к ней не вернуться. С усилием она шевельнулась и стряхнула сонное оцепенение. Подул сначала легкий ветерок. Он проникал во все щели, сквозь разбитые стекла, еле держащиеся на оконной раме. И собирался в какие то расплывчатые сгустки. Стекла дрожали. Со стороны леса надвигался какой-то темный вал. Деревья с хрустом шатались, словно в лесу танцевал подвыпивший великан.  Вал накрыл трактир и затих. Протерев глаза, хозяйка увидела, что сгустки превратились в какие-то проекции людей. Они занимались каким-то своим делом и не обращали на нее никакого внимания. Пространство чуть исказилось, и в трактир кто-то вошел. Не было слышно ни звука. Хозяйка слышала только гулкий стук своего сердца и шелест перетекаемой пыли.    Это прошлое…..? Нет, то будущее, хозяйка, смотри и поймешь, почему все так… Шепот стих. В трактир вошла она, хозяйка. Все разом посмотрели на нее. Некоторые подошли к стойке, заслоняя кого-то. Она была в гневе. Хозяйка не узнавала себя. Быстро пробравшись к стойке, он посмотрела на девушку, стоявшую за ней. Опершись о стойку она подалась вперед и внимательно посмотрела ей в глаза. В них скользнул легкий страх, но губы упрямо сжались в тонкую линию. Кивнув своим мыслям, хозяйка резко повернулась и вышла, аккуратно прикрыв за собой дверь. Что-то ушло вместе с ней. Она не понимала ничего, что это, что происходит, кто она? Молодой парень дружески пожал плечо девушки за стойкой и сел за стол, вернувшись к книге. По бесстрастному лицу девушки текли слезы, оставляя темные дорожки на ее бархатных щеках. Хозяйка, потянулась к стойке, чтобы успокоить девушку, что мол, вот она, никуда не уходила. Какой-то рыжий мужик, одетый в кожаные доспехи подошел к стойке и  игриво подмигнул девушке. Ласково улыбнувшись ему сквозь слезы, девушка дрожащей рукой наполнила кружку пенистым напитком и протянула ему. Он мягко подхватил кружку из ее рук и, притянув стул, сел у стойки. Он все, что-то ей говорил, смеялся, энергично размахивал руками, не забывая и пить, конечно.  Она мягко улыбалась и кивала ему, но ее взгляд был отсутствующим… Что это?....Что ж такого должно произойти? Хозяйка почувствовала, как невидимый собеседник кивнул ей…Смотри… Друзья уходили. Рыжий как-то поскучнев, поставил недопитый напиток, встал и, вежливо поклонившись, вышел. Вслед за ним уходили и другие. Не прощаясь. Молодой парень оставил книгу. Книга переливалась призрачным светом, трактир пустел. Хозяйка нервно передернулась, тот парень, который оставил книгу – был Кайт. Книга казалось, вбирала в себя все, всю жизнь, все краски. Девушка за стойкой молчала, только слезы ручьями текли по ее лицу. Она осталась одна. С легким стоном она опустилась за стойку. Хозяйка услышала глухие рыдания…Трактир уже начал терять жизненные краски. Лицо хозяйки уже давно было мокрым от слез. Она уже поняла, что случилось. С силой переборов оцепенение, она стряхнула наваждение. Вокруг нее все снова стало затхлым и пустым. Она встала, окна все были распахнуты, темный свет луны проникал во все щели, нагнетая тьму. Она подошла к книге. Ее страницы слабо шевелились, придавленные толстым слоем пыли. Смахнув пыль, она перевернула ее и присмотрелась в бездонную черноту обложки. Перед глазами начали появляться какие-то огненные буквы, рассыпанные странной вязью по всей обложке. Еще немного…Она начала шептать те слова, Которые появлялись на книге. Вокруг пространство начало дергаться, искажаться. Она пыталась сделать все как прежде, что-то ей мешало в этом. Озлившись на свое бессилие. Она влила в Слова всю свою ярость, злость на Кайта и боль одиночества и тишины. Вокруг завихрилась пыль, тонкие разряды бежали по стенам и по столам трактира. Далекий гром разорвал Тишину, полился дождь. Нет. Ничего не происходило. Все так же слабо шевелились полуистлевшие занавески, все также в зеркалах отражалась пустота. Только дождь за окном все выбивал из земли оправдания. В ней медленно просыпалось отчаяние. За стойкой было самое темное место в трактире. Она осторожно подошла к стойке. И обошла ее…Легкий звон натянутой струны. Она смотрела на какой – то комок тряпья, приютившийся в углу стойки…там и была та девушка из видения. Амплитуда все возрастала. Звон уже резал уши, казалось, что струна порвется, и мир не выдержит и рухнет в пустоту. Под тряпьем был кто–то. Хозяйка увидела ссохшиеся пальцы с уродливыми ногтями, выглядывающие из тряпья. Тряпье затряслось, словно кто-то там плакал. Пальцы судорожно сжали кусок полуистлевшего платья. Сзади хозяйки открылась дверь, которой мгновение назад не было. Оттуда полился мягкий свет солнца. Хозяйка повернулась к двери. Там стоял Кайт. Он нагло ухмылялся, привалившись к балке. Сзади него открывался чудесный вид горной долины. Веяло свежестью, неподалеку журчал ручеек, шумел лес…

- Прошу сюда леди…

- Что это за место?

- Новый мир. Кайт посерьезнел и протянул ей руку через порог…- Пора на пенсию, хозяюшка.

- А что с этим местом будет?

- Его не станет…

Хозяйка оглянулась на стойку, пустые столы, битые окна. На ту, что лежала у стойки. Нет. Она то заслужила.

- Нет, я останусь.

- Уверена? Кайт недоуменно поднял брови. – А оно тебе надо?

- Нет, не мне надо…миру надо…

- Да кому ты нужна?! Кайт раздраженно махнул рукой.

- Ей хоть бы и…Друзьям…

- Их нет, дура, где ты их видишь, а? Кайт издевательски проорал в трактир: -Э - эй, друзья, вы где, ау - у. Нету. Кайт огорченно пожал плечами и с издевательским сочувствием посмотрел на нее. – Пошли.

- Нет, они не умерли, они здесь. Хозяйка приложила руку к сердцу, - здесь и ты их не сможешь отнять, как бы ты ни хотел.

Хозяйка повернулась спиной к двери и села на колени перед тряпьем.  Дверь гулко захлопнулась. Она могла и не оглядываться, чтоб понять, что сзади нее только стена и нет никакой двери.

- Прости…

Она поняла, что перед ней лежит та, которая познала настоящее одиночество…

- Я тебя оставила. Бросила, простишь ли ты меня?

Она легонько отвела уголок полуистлевшего пледа, чем прикрывалась девушка. Она отшатнулась. Перед ней лежала девушка, полуистлевшая плоть свисала лохмотьями с ее некогда красивого тела, редкие длинные волосы покрывали сморщенную кожу на ее голове, скрюченные пальцы судорожно сжимали кусок какой-то материи. Только глаза блестели жизнью. Темные круги окружали ее глаза. Щеки не просыхали от бесконечного ручейка слез. Она испуганно смотрела на нее…Губы задрожали, словно что-то она хотела сказать. Девушка осторожно, с боязнью смотря в глаза хозяйке, протянула руку к ней, дотронулась до ее колена и тут же отдернулась. Хозяйка поборола отвращение и не отдернулась. Видимо что-то промелькнуло на ее лице, девушка, снова зарыдав, укуталась в плед. Пыль ссыпалась на пол легко шелестя, словно песок в песочных часах ее жизни.

- Прости! Хозяйка ласково положила свою руку на ее руку, все еще сжимавшую тряпку. 

 

 

Кто она такая, хозяйка? Кто она, чтобы решать, кому жить? Чтобы решать…. Нет ее, она – ничто. Есть только Они…Друзья. И ее жизнь это их жизнь.

 

 Она с необычной ясностью поняла, что надо делать.

 

Вслепую прощупав пол вокруг себя, она сжала дрожащей рукой кривой осколок стекла…Все вокруг замедлилось…Осколок мрачно блестел в свете луны…

 

- Я не достойна, чтобы жить…ты - да. Никогда меня не простишь…а если все-таки простишь, то я сама…нет…ты будешь жить…

 

Осколок сверкнул и размазанная линия сверкнула, вонзившись в грудь хозяйки. Ее взгляд помутнел, но, со злостью, сжав губы, она погрузила дрожащую руку в кривую щель в груди и вынула оттуда все еще живое, трепещущее сердце…

 

- Мне оно не так нужно, как тебе, как всем вам, Друзья…простите ли вы меня?

 

- Нет…не нужно мне ваше прощение, сама себя не прощу.

 

Нежно разжав пальцы девушки, она положила ей в руку свое сердце, свою жизнь. Она уж ничего не чувствовала, ничего….Была только какая то горечь и гулкая пустота в груди...

 

Пустота медленно завладевала ею. Тела уже не было. Что с ней осталось, то только одно чувство, чувство пустоты в том месте, где когда-то давно было ее сердце.

 

Что-то колыхнулось в пустоте. Она почувствовала, что рядом с ней кто-то есть. Прикосновение к плечу. Что-то теплое опять влилось в пустоту у сердца. Легкий шепот мягко укутывал ее. Кто-то обнял ее. Еще струйка тепла. Легкий ветерок прошелся по ее волосам, ласково погладил ее лицо. Он открыла глаза. Судорожный вдох. Над ней возвышалось огромное небо, покрытое мягкими облачками, а между ними переливалась яркая лазурная синева. Лучик солнца пробился сквозь облачко и снова мягко прошелся по ее лицу, согревая своим бархатным теплом. С трудом повернув голову, она увидела Их…

 

Они расположились на полянке, среди густой травы. Веселый смех и легкие переливы гитары играли в воздухе. С легкой дрожью она повернулась и увидела трактир. Уют разливался по воздуху, она поняла - вот дом ее…ее Друзей. Они опять чему-то засмеялись, среди них мелькал какой-то парень с бутылкой, она улыбнулась своим мыслям. Да, она знает его, Наблюдатель, и как всегда вовремя. Она побежала к ним… Только мелькнула тревожная мысль-воспоминание, где же та девушка? Но солнышко мягко светило ей в спину, согревая свом бархатным теплом. Ей на секунду показалось, что на плечо ей легла чья-то рука. Она все поняла и сорвав на бегу цветок, бросила солнцу. Зависнув в воздухе, он немного покружился и взмыл вверх. В легком журчании ручейка звучал чей-то легкий смех. Только среди Друзей не было Локки и Кайта…

 

- Мы вернемся.

 

Хозяйка резко обернулась, сзади никого не было. То был голос Кайта.

 

Граф что-то почувствовав, обернулся. Хозяйка утонула в его, полных нежности и горячей любви глазах, с разбегу прыгнула она к нему и прижалась к его широкой груди. Его широкая рука ласково гладила ее по голове. Алавр, отбросив опустевшую бутылку, вынул из воздуха венок из ромашек и накинул ей на голову. Ее ждали.

 

- Что ж так медленно? Чуть все не ухлопали, пока ты там бегала, вино то хоть принесла? Бродяга так и увивался вокруг нее.

- Сейчас, сбегаю, тока не уходите, пожалуйста. Она побежала к трактиру, только белые пятки мелькали среди травы. В спину вскрик, - куда мы без тебя то ,и камру не забудь)

 

Пустота. Разговор двух

 

- Она вернулась…

 

- А ты думал, Богиня как никак…    

 

- Брат…

 

- Что, Локки?

 

- Неужели все?

 

- Нет…это только начало.

 

- Прощай тогда?

 

- Да…Прощай. Хотя нет, до встречи.

 

- Кайт?

 

- Забыл ты все…А как же Новый мир?

 

 

- Да…а он нам нужен?

 

- Нет, это мы ему нужны…