РАССКАЗ "ЕЕ ИМЯ"./

 

 

Ее

 

Я всегда смотрел на неё с каким-то необъяснимым трепетом или даже суеверным страхом. Со страхом, который сам никак не мог понять. Ее это забавляло... более того, она не упускала возможности подшутить надо мной, каждый раз, когда я с опаской заглядывал в ее глаза, и она, ловя мой взгляд, понимала все, что я чувствую... Иногда даже больше, чем мне казалось с начала нашего знакомства.

А познакомились мы в поезде... Она выглядела какой-то отстраненной и задумчивой, погруженная в тихую музыку своего плеера, даже тогда, когда я читал ей стихи. Я помню как сейчас, что влюбился в нее с первого взгляда, хотя мне и казалось, что это чувство, которое я так сильно испытал в тот момент, было всего лишь сильной симпатией. Иногда мне все еще так кажется... но странный человечек, живущий в глубине моей души категорически заявляет о моей неправоте. И я вынужден с ним согласиться... Я действительно любил ее... быть может, больше, чем кого-либо в своей странной, несчастной жизни.

Так или иначе, я не мог признаться ей в своих чувствах целых два года. Моя душа ныла от тоски, а приступы меланхолий резко усилились. Это была пора тревог и мыслей о самоубийстве. Я страдал, и иногда мне это нравилось, пока в очередной раз я не встречал ЕЕ на улице, приветливо улыбаясь ей и здороваясь с ее сопровождающим.

Она никогда не выходила из дома одна.

Она слишком любила людей.

Любила их слушать.  Временами, мне казалось, что она догадывается о моих чувствах, и это было словно бальзамом, скрашивающим раны моего одиночества. Но даже если она и догадывалась, то была слишком жестока, слишком хитра и слишком хороша для меня, потому что молчала... иногда улыбаясь в ответ моим глазам.

 

Имя

Ее замечали многие... и она видела многих. Она вообще была молчалива и умела наблюдать, что не могло меня не радовать. Ведь я был таким же - разочарованным, тоскливым существом, случайно получившим несчастную жизнь под этим небом, и поэтому временами мне казалось, что я и, правда нашел ту, кого в тайне от себя самого, искал так долго... ту, кого некоторые ищут всю свою жизнь, и в большинстве случаях не находят.

Я знал, что она - необычна. Её облик постоянно напоминал мне кого-то мифического, нереального... Того, чье место не здесь...ни в этом ужасном городе... ни в этом сером сердце...

 

Всегда

Мне казалось, что она похожа на богиню... Но потом я понял, что был не прав, так как ее облик напоминал лишь одно мифическое существо, которое нельзя спутать ни с кем иным.

 

ЕЕ глаза всегда странно сияли…

 

Мое сознание полностью было в ее власти. Я посвящал ей стихи и рассказы. Я обещал ей все... Я надеялся, что она когда-нибудь скажет "да"... и мы ... мы... мы могли бы тогда умереть вместе... Умереть молодыми.... вечно молодыми и разочарованными. Но она медлила. Она играла в свою игру, которая меня безумно раздражала, и я не мог ничего поделать.., мысль, что я "обречен" не покидала мою голову в те дни.

Однажды я показал ей одну из своих предсмертных записок - моя маленькая слабость: я пытался придумать идеальный вариант этого ужасного послания... Естественно, я писал от своего имени. Она здорово рассмеялась, узнав, о том, что я собираюсь покончить с собой таким незамысловатым способом, как прыжок с крыши высотного здания, и, выхватив у меня из рук мою записку, вмиг порвала ее на мелкие кусочки, которые затем подбросила к небу. Обняв меня, она сказала, что ни за что не позволит такому случиться. Я растаял.

В тот вечер, под дождливым осенним небом, полным обрывков предсмертного послания, она сказала, что любит меня.

 

Было

Так или иначе, более она не произносила этих слов... а если и произносила, то очень тихо, вполголоса - так, чтобы я не услышал ответа на свой вопрос о ее чувствах (Боже, как важны мне тогда были те слова!). Позже она сказала, что тот порыв, который был раньше, исчез, что все меняется... становится банальным.

Но мне было все равно... Я благодарил небеса за то, что они дали мне возможность быть рядом с этим воплощением всего неземного, что только могло существовать. Рядом с ней я был счастлив, как никогда.

Тем временем, состояние мое резко ухудшалось: я не мог спать и есть, так как постоянно думал о ней, мои друзья  говорили, что я сошел с ума, что нельзя жертвовать собой ради девушки, тем более такой странной. Их слова приносили мне боль. Последней каплей был монолог моей матери, которая, приехав из Парижа и, оглядев меня с ног до головы, сказала, что я ужасно побледнел и похудел из-за этой девчонки. Не выдержав, я в тот же день съехал из дома и снял небольшую комнату на главном проспекте города, где собирался наслаждаться одиночеством и видом на серое, туманное небо из узенького оконца, которое давало возможность видеть весь город (и то, что над ним), как на ладони.

 

Она иногда навещала меня, и это были поистине радостные минуты моей жизни на тот момент. Она приносила мне газеты, и печенье, которое я очень любил. Мы лепили с ней диковинных зверей из пластилина, и оставляли под дверьми моих соседей. Кого бы она не пыталась вылепить, у нее всегда получался смешной олень. Ее это здорово забавляло. Однажды она воскликнула, что это поистине удивительно, и я не мог с ней не согласиться.

 

ЕЕ глаза странно сияли.

 

Загадкой

 

Однажды она пригласила меня к себе, чего ни разу не происходило за долгое время нашего знакомства. Нет, я, конечно, был у нее дома.

Если можно так сказать: она ограничивалась показом только своего сада, размеры которого потрясали воображение. А особенно я был поражен огромным вязом, который рос посреди его. Мы очень часто говорили с ней под этим деревом о смерти.

В этот раз она снова повела меня к нему. Не без труда пробираясь сквозь заросли растений и кустарников, которые были абсолютно везде, я заметил, что под ногами у нас не путается соседский спаниель. Маленький песик любил бегать по густому саду и прятаться там от солнца. Видимо, он давно счел его своей территорией, и, увидев меня в первый раз, принял за незаконного вторженца, и решил покусать. Помню как сейчас, что пришлось тогда откупаться моим любимым печеньем. В конце концов, мы подружились, и он частенько ходил провожать меня до калитки в конце дня.

Но в этот раз его не было. Я даже заметил, что все вокруг стало тише… по-другому. Она странно улыбалась. Наверное, тоже это заметила. Погода была просто замечательной. Солнце светило, но было совсем не жарко.

 

ЕЕ волосы постоянно напоминали мне о солнце…

 

Тем временем, мы почти подошли к середине сада, и я уже видел тяжелые черные кроны дерева, которое словно невиданное чудовище, распластавшее свои черные лапы, возвышалось над всем вокруг. Я не раз намеревался сделать несколько снимков этого удивительного дерева, но все время откладывал это дело по каким-то незначительным причинам. Вдруг она остановилась и поднесла палец к губам.

 

Для

 

Я тоже остановился, ожидая, что будет дальше: с ней никогда не бывает полной уверенности в ее поступках.

- Помнишь, мы много говорили о смерти…, о том, что это должно быть прекрасное чувство… да, да – она задыхалась от переполнявших ее странных ощущений и почему-то говорила шепотом, как будто боялась что-то спугнуть в тихих зарослях ее потрясающего сада, - это ведь действительно чувство и ничто другое!

- Я помню. – Также шепотом ответил я, стараясь не заглядывать ей в глаза. Я знал, что сейчас в них танцует маленький огонек безумия, который появляется в них всегда, когда она слышит или говорит о смерти.

- Так теперь я знаю больше, чем ты, мистер всезнайка! – в ее голосе звучала детская задиристость, которая заставила меня улыбнуться.

- О чем ты? – спросил я, терзаемый любопытством.

- Вчера я видела ее. – таинственным голосом прошептали ее губы.

- Кого?, - я думал, что она шутит и поэтому решил подыграть ей, чтобы потом повалить на землю и похохотать вдоволь.

- Смерть… ужас…отчаяние…, смотри вот все, что осталось.

Она раздвинула ветви высокого кустарника около себя, который закрывал большую часть ее знаменитого дерева и перед нами открылся чудовищный вид. Я до сих пор вижу этот образ во снах: он запечатлелся в моем сознании настолько сильно, что некоторое время после этого мне пришлось лечиться у лучших психиатров Вены.

На самой толстой ветви вяза, на привязанной к ней черной веревке покачивалось крохотное тельце соседского спаниеля. Шерстка его была взъерошена, как если бы он только что плавал в пруду, шея вытянулась до невозможных размеров, а его глаза… они блестели и вылезали из орбит,… словно если бы они увидели дьявола. На мгновение мне показалось, что он еще жив,… но нет…

Я отшатнулся и упал назад на спину, тяжело заглатывая воздух. У меня начался приступ: кошмар, который я испытал, я не оберусь описывать. Мне казалось, что вот-вот и я потеряю  сознание, но каким-то образом я сумел отдышаться и, немного приподнявшись, облокотиться на небольшое деревце позади меня.

Она некоторое время стояла рядом и разглядывала ветку с собакой с мечтательной улыбкой, словно девчонка, первый раз побывавшая в музее. Заметив, что я пришел в себя, она резко присела рядом и с безумными глазами продолжила.

- Да, я видела ее, милый, видела! Она была прекрасна: тонкие черты лица, серая шляпа и пышное платье, а свисающая петля с ее рук выглядела, словно ожерелье для бедного песика…….

 

Меня.

 

Я понимал, что она описывает себя. Мне стало дурно, я уже мало что соображал, когда, стремительно вскочив на ноги, я побежал прочь от этого дерева к выходу, так быстро, как только мог.

Но ее сад…. Он был будто лабиринт со своими запутанными ходами и тупиками. Раньше я никогда не ходил по нему один, и теперь заблудился, абсолютно потеряв ориентирование. Несколько раз я набредал в тупики, и мне приходилось поворачивать обратно. Пока я плутал по этому чудовищному саду, я пытался осмыслить то, что случилось. Она была сумасшедшей… все это время, она была сумасшедшей.

Словно проснувшийся ото сна, я понял, что она безумна, что никогда она не понимала меня, как я на то надеялся, а все ее речи о любви ко мне были порождены больным сознанием безумца. Слезы брызнули из моих глаз, но я не останавливался: теперь мне нужно было просто выйти отсюда и сообщить о ней в ближайшую лечебницу. А потом просто прийти в себя, и пару раз посетить доктора Ксавье.

Мои старания и не дюжее упорство были вознаграждены – я, наконец, нашел тропинку, ведущую к выходу.

 

 

Но тут сзади меня послышался шорох, и через мгновение на мою шею была наброшена удавка.

Это была она.

- Я догнала тебя, видишь? Ты хотел убежать. Но ты же не видел самого интересного, смотри.

Задыхаясь и хрипя, опускаясь на колени, я взглянул туда, куда она указывала. То было небольшое дерево, похожее на орешник неподалеку от нас, я бы ни за что не заметил его, если бы ни одна особенность.

 

На нем были повешены ее отец и мать.

 

- Бог мой… - прошептали мои губы в беспамятстве.

- Знаешь, у них у всех смерть выглядела одинаково. Давай посмотрим на твою.

ЕЕ руки сильнее сдавили удавку на моей шее, но я, схватив ее за ногу, опрокинул на землю. Освободившись, я снова бросился бежать, что было силы. С меня ручьями хлестал ледяной пот, через каждые два шага я оглядывался, стараясь разглядеть, в листве сзади, ее безумные, горящие глаза. Но только лишь подойдя к калитке, я услышал ее голос из глубины сада – мелодичный и отрешенный:

- Милый, тебе не убежать, не убежать от своей смерти.

Я заткнул руками свои уши и вышел.

 

 

 

В тот день был большой переполох. Газетчики трубили на всех углах о безумной, расправившейся со своими родителями. Давненько в нашем городе не происходило ничего подобного, и для них это было словно громом с ясного неба. Дело в том, что я стал тогда чем-то вроде городского героя, и если вы откроете старые газеты того времени, вы непременно встретите мое имя почти на каждой странице издававшейся тогда прессы.

 

Ее отправили в лечебницу Сент-Кельвин, и я никогда ее больше не видел. Возможно, сейчас она уже абсолютно здорова, и работает где-нибудь в Париже, под другим именем, под другой внешностью, с воспоминаниями о  другом прошлом. Но те события, которые были частью моей жизни довольно продолжительный период времени, никогда не сотрутся из МОЕЙ памяти. Человеческая психика скрывает в себе очень много загадок…. Почему я не замечал, что она безумна? Почему мне казалось, что ее любовь ко мне была чиста и светла, словно этот лист бумаги?

Я не знаю.

Я не знаю, что двигало мной тогда… Возможно, я был жертвой некоего помешательства, неизвестного еще науке. У меня даже есть мысль, что часть ее безумия временно обрушалась на меня.

Так или иначе, я собираюсь рассмотреть этот вопрос подробнее в своих мемуарах. 

 

А ее имя… Марта… только сейчас я понял, что оно имеет производную форму от слова «смерть»… и почему-то, меня это не удивляет. 

 

 

 

 

Прим. Автора: рассказ основан на реальных событиях моей жизни.